Финансовый управляющий банкрота включил в конкурсную массу квартиры экс-супруги, которая развелась с должником в 1998 году, хотя дело о несостоятельности инициировали только в 2017-м. Суды отказали бывшей супруге в исключении объектов из конкурсной массы. Теперь в деле разберется ВС. Эксперт полагает, что Верховный суд исключит из описи имущества квартиры, которыми банкрот не пользовался 23 года.
2Коллегия Верховного суда по экономическим спорам рассмотрит жалобу Марии Паниной* на решения нижестоящих инстанций в рамках процедуры банкротства ее бывшего мужа. Квартиру, которую она получила по соглашению о разделе имущества от 1998 года, суды сочли совместным имуществом (дело № А40-155682/2017). При этом, как следует из определения ВС, это соглашение никто так и не оспорил.
В 2017 году АСГМ начал процедуру банкротства в отношении Олега Панина*. Его финансовый управляющий включил в опись имущества Панина две московские квартиры бывшей жены Марии. Они заключили брак в 1988 году, а в 1998-м развелись. Тогда же экс-супруги подписали договор о разделе имущества, по которому спорные квартиры перешли к Марии Паниной. По мнению финансового управляющего банкрота, имущество разделили неравномерно (Панину достался земельный участок в Подмосковье и 2,1 млн руб.), а значит, фактически оно оставалось в общей собственности.
Мария Панина попыталась оспорить включение ее квартир в опись. АСГМ отказал в этом. По его мнению, развод супругов был фиктивным и направленным только на сокрытие имущества.
Суд первой инстанции также решил, что статус спорного имущества супругов не изменился, видимо, исходя из ничтожности соглашения о разделе имущества, отметил Андрей Шубин, старший юрист BIRCH LEGAL (ранее Eversheds Sutherland) Но так как соглашение не оспаривали, обосновать его ничтожность будет непросто. Для этого нужно, чтобы сделка имела серьезный порок, в частности очевидно противоречила интересам третьих лиц и нарушала закон (п. 2 ст. 168 ГК). Правда, на момент заключения соглашения действовала другая редакция Гражданского кодекса, добавил Шубин; согласно ей, для ничтожности сделки было достаточно, чтобы она не соответствовала закону или другому нормативному акту.С первой инстанцией не согласился 9-й ААС. Апелляция учла позицию обоих супругов, согласно которой Панин уже 23 года не имеет отношения к спорным квартирам и не несет связанных с ними расходов. Он заключил договор займа, долг по которому привел к банкротству, только в 2016 году — более чем через 17 лет после развода. Кредитор в тот момент никак не мог рассчитывать на удовлетворение своих требований за счет спорных квартир, полагает 9-й ААС.
Арбитражный суд Московского округа вновь «засилил» решение первой инстанции. Кассация сочла, что соглашение о разделе имущества не может быть надлежащим доказательством потому, что суду не предоставили оригинал. Поэтому провести экспертизу давности составления документа невозможно.
«Действительно, согласно закону, письменные доказательства представляются в суд в подлиннике или в форме заверенной копии», — комментирует Шубин. Но доказательства не имеют заранее установленной силы и подлежат оценке судом по его внутреннему убеждению и во всей совокупности. Поэтому суд может принять и не подлинный документ в качестве доказательства по конкретному делу, если нет сомнений в достоверности представленной копии.
В жалобе в ВС Мария Панина указывает, что соглашение о разделе имущества никем не оспорено, а спор исковой давности по нему уже прошел. О заключении договора займа в 2016 году супруги Панины в 1998 году знать не могли. Судья Елена Зарубина сочла эти аргументы убедительными и передала спор на рассмотрение экономколлегии Верховного суда. Оно назначено на 26 сентября.
Арбитражные и финансовые управляющие стремятся максимально наполнить конкурсную массу должника, и в результате туда нередко попадают спорные объекты или имущество, давно не принадлежащее должнику, указывает Андрей Шубин. В этом случае ВС, вероятно, встанет на сторону заявительницы, прогнозирует эксперт с учетом спорной позиции нижестоящих судов.
* Имя изменено
